Порой человек бывает настолько близко, что
в какой то момент перестаешь разделять его
и себя. Он становится одним целым с тобой,
срастается
кожей.
в какой то момент перестаешь разделять его
и себя. Он становится одним целым с тобой,
срастается
кожей.
Я устала от Сумерек, устала от ролей и канонов. Поэтому просто, сказка.
читать дальше
Это было как в первый раз. Каждый раз. Когда они были вместе. И весь мир переставал быть. Они настолько тосковали друг по другу, по ощущению влажной кожи, по запаху, по теплу, по касанию шершавых пальцев, по губам. Что в тот миг ничего не оставалось, кроме них двоих. Не было ни жуткого завывания ветра, ни ударов бури, бушевавших снаружи. Только буря внутри них самих. Едва сдерживаемый ураган эмоций и страстей. Все было так в этот миг, все естественно, ничего не казалось лишним, убогим, странным, стыдным. Дрожащими руками они раздевали друг друга. А после, одними только кончиками пальцев, одним только дыханием, они касались друг друга, везде. И лишь огонь был с ними, он согревал их чувственностью, ласкал разгоряченные тела. И сами они были исполнены трепетной жажды. Обладания. Одному его обновленное тело не казалось чужим. А другой любил его глазами так, как иной не мог бы любит руками. На смену рукам приходили губы, и они покорялись друг другу, все было равно между ними, и укусы, и ласки, и поцелуи. У них была эта ночь, одна в году, единственная ночь, когда не нужны были слова, когда тяжелое дыхание, стоны, полу всхлипы, полу вскрики говорили о большем. Они пытались говорить, но быстро понимали всю тщетность своих попыток. Языки их были заняты другим. И говорили только руки, только тела. В один момент нега сменялась азартом, животной яростью обладания, и тогда одному приходилось подчиняться, он вжимался в любовника, стараясь сделать проникновение еще глубже, еще сильнее, и равная сила помогала ему в этом. И животный рык, и изгиб спины, и окаменение в теле любовника были ему наградой.
А потом наступала тишина. Абсолютная. Полная. Как до создания мира. Как будто бы время остановилось, оно стерлось. И лишь хриплое дыхание, согревающее грудь, говорило им о том, что они есть. Что есть целый мир вокруг.
Но тишина не может быть вечной. Вот мир стал просыпаться, проявляться. Сначала запахи, потом в оглушенное сознание набатом возвращались звуки, и мир оживал. Вот он взрыв, рождающий что-то новое. И слезы текли из глаз. Они были горячи, и согревали их обоих, вынужденных снова стать потерянными половинками…
Утром, когда они уже готовы были вернуться в реальность, и стоили перед вратами в суровый, ледяной мир, неожиданный порыв кидал их в объятия друг друга, и только слова, сказанные вслух, имели значение.
- Я люблю тебя Марим.
- Я люблю тебя, Гайлин.